 |
Новые услуги музея
Наши партнеры
Книга ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ
Советский предок
"Здравствуй, советский предок!"
Статья из цикла публикаций проекта ТКМ
«Здравствуй, советский предок!»
(анализ редких книг Ставрополя-Тольятти, в сопровождении экспертных комментариев психолога и документоведа)
Новое «советское слово» в новом «советском городе» /из истории Ставрополя-Тольятти/
Революция, придя в город, прежде всего, пришла с новым - советским – словом. Прежнее слово, хранимое в книгах, доступное лишь избранным - грамотным - слоям населения дореволюционной России, транслируемое в монастырях и церквях, церковно-приходских школах, мужских училищах и женских гимназиях, открываемое в комплексе взаимосвязей и глубине значений в семейных библиотеках, теперь изменило свою природу. Слово перестало быть сакральным, оно «пущено в воздух» - обращено «к массам». Оратор, агитатор становится рупором нового текста, изменяющего картину мира, потребности, установки и модели поведения новых, советских, людей - вчерашних крестьян, рабочих, матросов, преимущественно неграмотных (заметим - в поколениях). Советское слово коротко, мощно, напористо, звеняще, эмоционально, образно. Это телеграфный стиль, слоган, призыв, порыв мелодии дореволюционного текста - размеренного, медленного, вдумчивого. Оно останавливает и завораживает своей неслыханной смелостью «массу», отныне и навсегда внимающей человеку на трибуне (... броневике), обещающему исполнение заветной народной мечты («Землю - крестьянам! Фабрики - рабочим!»), наделяющему каждого слушателя вселенской миссией «мирового пролетариата», льющим алую кровь за счастье будущих поколений...
Листовка, новая советская газета, журнал, настольный календарь для крестьянина с «красной» инфографикой, тонкие брошюры для агитаторов и первых «народных» советских корреспондентов с инструкциями «как и о чем писать» - основа новой, советской, библиотеки и школы (прежде всего, для взрослых).
Листовка 1917 г. с обращением к гражданам России (хранимая в фондах музея, некогда читаемая и ставропольчанами) смешивает в одном смысловом ряду разнозначные величины, такие как мечта и новая власть, грезы о будущем и реальность настоящего: «...Отмена помещичьей собственности на землю, рабочий контроль над производством, создание Советского правительства - это дело обеспечено». Выбирая заветную мечту, внимающий автоматически выбирает новую власть, желаемое будущее выдано за свершенное настоящее, но для неграмотного, никогда не читающего прежде человека, эклектика эта неразличима...
Книжные источники первых лет советской власти, бытовавшие в Ставрополе (преимущественно, московских и самарских издательств), сохраненные в библиотеке редких книг музея, дают представление о контурах новой, советской, реальности. Это дефицит профессиональных кадров, срочная необходимость воспитания «актива» для работы с «неорганизованной массой» как в городе, так и на селе (даже «единичным усилием»), острая потребность в корреспондентах (пусть и неграмотном «молодняке», пишущем с ошибками). Советскому слову должно быть «подсунутым каждому под нос» (из рекомендаций народным корреспондентам первых лет советской власти).
Из примечательных источников электронной библиотеки редких книг музея: внушительного объема общественный, экономический и литературный журнал «Народная жизнь», издаваемый каждые две недели (!), Самара, 1919 (на его страницах опубликована новая советская «Молитва» одного из местных авторов, в котором он просит Бога о смерти ради счастья будущих поколений); книга «Три года борьбы. Третья годовщина Великой Октябрьской Революции», Самара, 1920 (о кровопролитной борьбе с врагами, разрухой, о надежде на мирный труд и строительство новой жизни - напомним, на историческом фоне Гражданской войны и предстоящего голода Поволжья). Особо выделяется «Настольный крестьянский календарь», Москва, 1927, созданный при участии центральных партийных, советских и научных работников, агрономов и селькоров. Это комплексное издание на 84-х страницах на весь сельскохозяйственный советский год, предлагаемое советскому крестьянину через 10 лет после революции: о новых сельскохозяйственных культурах и советах новых ученых - «агрономов» - о «правильном» возделывании земли предков, преданной в коллективные хозяйства, для повышения ее плодородия и урожайности; об устройстве советского государства (в инфографике!); о новой концепции мира и жизни, с точки зрения атеистического материализма; о старых религиозных и новых советских - социалистических - праздниках. Кроме повсеместно 
распространяемых изданий первых лет советской власти, рассчитанных на «массы» трудящихся, выпускаются специальные «секретные» издания для новых избранных - «партактива». В их числе - «Информационно-директивное письмо Самарского губернского комитета ВКП(б)» 1927, изданное в виде брошюры, на титуле которой имеется надпись: «Подлежит оглашению и проработке на закрытых партийных собраниях. Хранить для руководства под ответственностью секретарей ячеек». Брошюра написана грамотным русским языком, посвящена стратегии и механизмам «сквозного» коммунистического управления, с выделением специальных задач - направлений деятельности, оформленных в отдельные главы: работа с партактивом, с беспартийными рабочими, с одиночными коммунистами на селе, работа в массах, и отдельно - с советскими женщинами, массово освобожденными (в т.ч. от заботы о детях) для труда. Специальные главы касаются репрессивным механизмам коммунистического управления, проработке проступков членов актива на публичных собраниях, использующим методы морального подавления через давление большинства.
Разрыв между образом «уже обеспеченной», «почти осуществленной» народной мечты из первой советской листовки и послереволюционной реальностью - некомпетентной, убогой, жесткой и жестокой - требовало от первого советского человека, разрушившего до основания «старый мир», действительно, сверхчеловеческих, героических усилий для осуществления жизни в ее новых, советских, моделях (советская школа, советская газета, советский колхоз). Без героического, тотально агитационного, советского слова подобное созидание невозможно. Первые советские корреспонденты - яркий пример героев невидимого фронта, в руках которых оказалось мощное оружие строительства нового мира, нового человека. Причем, как ни парадоксально, они становились заложниками «нового советского слова», а не его «родителями». Так, в редкой книге «Как и о чем писать в газету» (1923), для «молодняка» из народа, приведены «10 заповедей рабочему корреспонденту» (по количественной аналогии с библейскими), одна из них - «Во-время сдавай материал в газету» (орфография сохранена). Здесь же даны «2 заповеди крестьянскому корреспонденту»: «Прочитай 10 заповедей рабочему корреспонденту, выбери оттуда...», «Учись пока еще не поздно» (правда, советской школы, как таковой, еще не было).
Так начинался советский предок и его новое, советское слово, уже им управляющее – посредством мечты и новой власти…
Электронная библиотека редких книг Ставрополя-Тольятти 19-20 в.в.: http://tltmuseum.ru/biblioteka-redkix-knig.html
Любовь Черняева, зав.сектором проектной деятельности ТКМ, (8482) 48-55-63.
|
С первых лет существования советской власти главное место в системе пропаганды занимали средства массовой информации. Печать, радио являлись продолжением партийного аппарата и его «идеологическим оружием», при этом, журналистов называли «офицерами идеологического фронта». Отличительная черта, определяющая документальную базу этого времени, – необычайное оживление нормативно-распорядительной деятельности, выражавшееся в бесконечных декретах, постановлениях, приказах, инструкциях и т.п. Основное, что отличает язык и стиль документов революционной эпохи – это предельная простота изложения, по сравнению с документами предшествующих периодов. Требования к языку деловых документов советской власти обусловливались социальным фактором: они должны были хорошо восприниматься на слух, так как читать их могли немногие из-за неграмотности и малограмотности. Почти все документы революционной эпохи характеризуются привлечением в деловую речь приподнято-торжественной лексики, что придавало документам патетический характер. Для языка управленческих документов характерно наличие образно-экспрессивных средств, зачастую имеющих агитационно-пропагандистскую направленность, документы, как правило, составляются от первого лица, ярко выражают личное отношение к фиксируемым событиям. Таким образом, разные виды документов революционных и первых послереволюционных лет свидетельствуют о разрушении прежних канцелярских норм делового языка и о возникновении нового стиля документов, написанных «революционным языком». ÂÂ |
|
В дореволюционной России - столичной и провинциальной - существовало понятие «Домострой»: человеку было понятно, как быть богоугодным, жить свято - праведно. Было представление об устоях, морали и - наказании. Муж советовался с женой, мужчина четко выполнял свои обязанности, в семейных отношениях было понятно и осознанно, чего хотят друг от друга члены семьи, какое поведение позитивно. Постулаты придавали уверенность человеку: было понятно будущее, потому что было, на что опереться в прошлом. Существовала распределенная иерархия потребностей в обществе. Используемые до революции лингвистические обороты в речи отражали определенный уровень потребностей, на который претендовал тот или иной человек. Дореволюционному предку доступны религиозные мистические переживания, люди говорили: «Господи, помоги!» и верили в это. Причем, принимались разные верования (православные, староверы, мусульмане...) Революция выключила верования; верующие изгонялись, их старались уравнять и воздвигнуть в рамки нового общества. У детей внедрялась, прививалась «негенетическая память», то есть память с другого рода историей, другими понятиями, закодированная в другом – новом, советском - слове (без опоры на опыт предшествующих поколений). Тревожная напряженность в обществе после революции имела экспансивный характер внедрения в умы «отсутствия веры»: семьи разрушены, брат идет на брата, отец на отца. Внедрялись нерелигиозные, но мистические представления («Мы наш, мы новый мир построим»). Борьба темных и светлых сил в обществе переживалась как событие, происходящее на глазах непосвященных в борьбу граждан. И это создавало больные фантазии, так как дальнейший сценарий был непонятен. Отсюда появлялись разные бредовые настроения, бредовые мысли, идеи; люди, не сдерживаемые ничем, часто доходили до психоза. Когда у человека создается повышенная тревожность, его язык становится «скомканным», и он как в речи, так и в письме старается говорить простыми, несложными в общем ряду фразами («аля Маяковский»). Возникает высокая социальная опасность в обществе, и она требует повышенного внимания со стороны. Как будто мы смотрим кино, которое все время держит тебя в напряжении, а выйти из этого кино не представляется возможным. И семья, утратившая вековые постулаты, не становится убежищем (пример - сцена из «Тихого Дона», когда Дунька защищает своего красноармейца перед отцом, сыновья которого воевали против красных). Новое, массовое, верование в «отсутствие Бога» (когда люди думают все вместе, что Бога нет, когда отвергаются вековые верования) приводит человека к саморазрушению: внешние репрессии (идея наказания) переходят во внутренние. Можно выделить три синдрома, которые проявляются во время революционных событий. 1) Психотический синдром: человек возбуждается, пытается реализовать свой «новый» замысел, его ставят в строй, где он чудесным образом исцеляется; 2) Пограничные состояния: люди носят одежду, в которой думают, что они другие - привлекают к себе внимание за счет анархической яркости (солдатская шинель поверх тельняшки, или под шинелью - жабо; или у женщин - женские туфли, а сверху - кожанка, или кепка на голове с коротко стриженными волосами (стриженный - принадлежащий к какому-то «монастырю») - подчеркнутая инаковость, но с вызовом, демонстрацией). Поведение людей лишено психологически здоровых признаков. У них выражена вера в осуществление чуда, и они больше похожи на толпу, которая идет к исцелению, но именно толпой. 3) Дискретный уровень - это здоровые люди, не имеющие психических отклонений, без какой-либо миссии, целей, с нормальными отношениями. Возникающий ажиотаж (эмоциональное нагнетение в революционной ситуации) формирует напряженность, вызывающую беспокойство, тревожное волнение, но - с улыбкой; и они называют это - счастьем. В революционной литературе масса слов, выражений становятся максималистичными (одновременно - нереалистичными), сродни «юношескому максимализму», выпавшему из реальности. Зрелость общества останавливается. Искажение запечатлевается в новое слово, шаблон - и передается из поколения в поколение (наследуется). До предела, пока не будет осмыслено. |
График_работы
вторник - воскресенье с 10.00 до 18.00,
среда с 10.00 до 21.00,
понедельник - выходной,
последняя среда месяца - день бесплатного посещения для детей до 18 лет,
последняя пятница месяца – санитарный день.
