22 апреля в Тольяттинском краеведческом музее прошла литературная секция «Культурная картография» в рамках одноименного проекта. Событие включено в программу «Татищевских дней в Тольятти-2015», проходящих по теме «Литература как наследие, инструмент и ресурс».

 22 апреля в Тольяттинском краеведческом музее прошла литературная секция «Культурная картография» в рамках одноименного проекта. Событие включено в программу «Татищевских дней в Тольятти-2015», проходящих по теме «Литература как наследие, инструмент и ресурс».

О проекте

Проект «Культурная картография» предполагает переосмысление «точки рождения» города в великую индустриальную эпоху (после переноса из зоны затопления при строительстве ГЭС). Градостроительный эксперимент «советского модернизма», осуществленный при проектировании городов нового типа в середине 20 века – «новых городов» СССР -  осмысливается как социальный, рассматриваются его последствия во времени как для человека, так и для города. Напомним, что «новые города» создавались в концепции «Городов Будущего» (городов-утопий), их населяли «новые люди» (преимущественно, советская молодежь, комсомольцы со всего Союза, обрубившие связь с землей предков ради светлого завтра). Специфика «города в чистом поле», «с чистого листа» в том, что он проектируется как продолжение Производства (ГЭС, ВАЗ и пр.). Сама его градостроительная схема предполагает изменение образа жизни человека, и как следствие - его мышления, самоощущения, мировосприятия. Понятие «дом» заменено принципиально новым, свежим и актуальным – «жилье». В культурное поле города транслируются новые смысловые связки, незнакомые предку, такие как «жилье - работа - отдых». Человек здесь служит Производству или отбывает повинность на нем, в любом случае, являясь его продолжением, механизмом (конечно, необходимым, поэтому в «новом городе» есть и «зона» отдыха, и спорт с большой буквы). Город представлен конвейерно-поточным принципом планировки, с типовой застройкой жилых кварталов, с доминантами «Дворцов» (пионеров, культуры и техники ВАЗа, спорта, кино),  выполненных в стилистике «советского модернизма» - «большого бетона» в архитектуре.

Образ города в тольяттинской поэзии, в мифологии и ньюмифологии

На литературную секцию «Культурная картография» в музей пришли тольяттинские поэты с целью увидеть город через образ и метафору, осмыслить его мифологию/ньюмифологию, определить топонимы города, рожденные в лоне тольяттинской поэзии. Встреча проходила в формате читок и свободной дискуссии. Из поэтов присутствовали: Сергей Сумин, Ладо Мирания (Владимир Лазарев), Галина Булатова, Елена Кочева (поэт Айвенго присутствовал в мыслях, Слава Смирнов не смог). Эпиграф встречи родился спонтанно: «Вот кэн ай ду – вспоминая Водкина» (Ладо Мирания).

Город Тольятти: «Тройник» не «Чудовище»

Ключевыми литературными образами города явились два – «Чудовище» (С.Сумина) и «Тройник» (Айвенго и Ладо Мирания). При этом, они выступают бинерами – противопоставлениями, которые помогают увидеть целое. Город-монстр, с «бережливыми и когтистыми лапами», «Угловатое чудовище, Ты требуешь от меня жертв, На которые я вновь не пойду», - таковы характеристики первого и прямого образа Тольятти. Существенно, что  он определен спецификой рождения, концепцией, градостроительной схемой и архитектурой города. И он таков – родной, «твой». Встает  вопрос – как сохраниться в нем? Само-сохраниться (если, к примеру, человек не верит в бога, или пока не может). «Тройник» - вот средство само-спасения! Образ Тольятти - «Тройника» возник в 90-х, когда в городе муссировался вопрос о переименовании (Ставрополь, Тольятти или третье, другое – например, Татищевск). Тольяттинские поэты Ладо Мирания и Айвенго предложили свое название – «Тройник». Это был «оппозиционный ответ», с одной стороны, и консолидация в идею сакральной «Троичности», с другой (первоначально «третьим» должен был стать Пученков, но стал сам миф «Тройник», из которого возникли одноименные творческие продукты – Издательство, Альманах, стихи). «Мы, самарские парни, услышали про «Тройник» в 1999-ом…», - вспоминали присутствующие на вечере представители самарского андеграунда 20 века. «Тройник» – это «Три» - три района города, три Рас-Путина (уже тогда, в 90-х, тольяттинские поэты предсказали Путина), электричество (энергия). «Мой «Тройник» мне светит в ночи…», - вспоминались на вечере поэтические строки. Районы города тогда получили свои названия: Автозаводский – «Шариматаджа Джан», Комсомольский – «Викторцоевск», а в Центральном возвышалась «Башня» - квартира поэта Айвенго (в 90-е он жил на Советской, у мамы), штаб. В графике Ладо Мирания изобразил «Тройник» (это случилось впервые на вечере)  в виде молекулы воды, из трех кружков, соединенных линиями. В центральном круге, чуть возвышающемся над двумя другими, на улице Советской, нарисована Башня (штаб), перевернутая почему-то вниз головой. «Чтобы башня была не в подвале…», - пронеслось в воздухе. Но вдруг вспомнилось, что тольяттинская литература «вышла из подвалов» - «Голосова, 20», прежняя площадка театра «Вариант», где познакомились Айвенго и Ладо Мирания, да, впрочем, и недавняя презентация книжки Андрея Стеценко, состоявшаяся усилиями издательства «Графит».

Башня

«Башня», вообще, является сакральной темой для Тольятти. Если в «старом городе» (скажем, Ставрополе) единственной Вертикалью городского ландшафта была Церковь, то в «новом городе» периода СССР это место – Вертикали -  свободно. «Дворцы» ее заполнить не способны (во Дворцах Тольятти, легко заблудиться – об этом читала на вечере Галина Булатова). Город воздвигает Башню, борется за нее, наполняет смыслом -  высотка ВАЗа, «Вега», водонапорная башня в Центральном районе города, которую так и не смогли отстоять жители. Но - благодаря поэтам - в городе есть отражение Башни, «Башня вниз головой». Отражение Вертикали. Нематериальной. И разрушить ее нельзя, и отстаивать нет смысла – она есть. Что увидел бы город в своем зеркале, если бы у него не было Литературы? «Вампира…», - прошептал Ладо… И был вечер.

Про кости и черепа

В одном городе в Чехии, внутренняя поверхность католического храма выложена черепами. «О чем это?», - спросили собравшиеся. О бренности человеческого бытия. Вспомнились кости ставропольчан в Портпоселке, выплывающие из реки. Так, на карте литературных топонимов города, кроме «Чудовища», «Тройника», перевернутой «Башни» тольяттинской литературы нанесли жизнеутверждающее: «Кости на пляже: мы живы». Вспомнилась земская ставропольская больница в портпоселке. А это уже «надежда» (выздоравливай, Дюша!)

Картинка

Елена Кочева обобщила рожденное на вечере в словах и образах «про Тольятти» в итоговом графическом произведении. Образ города представлен двумя линиями – верхняя и нижняя. Они напоминают две звуковые волны, две кардиограммы, кардиограмму города. Одна – на поверхности, другая – под ней. «Дети подземелья счастливы?», - да.  Перейдя на другую волну, можно само-спастись через искусство (здравствуй, галерея «Роддом»!)

Слова напоследок

В конце вечера собравшиеся – и поэты, и слушатели – оставили по реплике. Вот они: «Наш город», «Ренессанс наступит», «Хочу предложить топоним Волжская Пальмира», «Если люди, надо тупо делать». Потом собравшиеся захотели сфотографироваться на фоне исписанной ими же доски. И заслонили ее (Привет, Леванов.)

Любовь Черняева, куратор проекта «Культурная картография»,  (8482)485563